Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]
— Так ты Желану как жертву для Хозяина держал? — поразилась девушка.
— А для чего же еще? Только ждать пришлось, когда она жизненной силой наполнится, а она все телесами своими трясла, да сладострастию придавалась. А с тобой ждать уже нечего. Скоро и начнем.
— А что во мне демонского? Откуда оно? Я обычный человек. — запротестовала Белава.
— Ой, ли? — прищурился Волх. — А Зверь? Там же кровь не только моя замешана, но и Хозяина. Потому псы и Желану слушались, голос крови.
— Значит и я могла бы им приказывать?
— Не знаю, ты же не рождена демоном, ты себе его суть присвоила.
— Подожди, она же говорила, что будет королевой нового мира.
— Кто? Желана? А чем бы я эту бабу еще удержал? Надоело бы ей со мной, и меня бы выпить попробовала или просто ушла. А так гордынька душу-то алчную грела, спала и видела себя на троне и толпы обалделых мужиков у ног. Если бы мне была нужна королева, тебя бы взял, вот честно. И краса, и юность, и норов горячий, ух, какая бы была. И чародейка невиданной силы. Ох, ну и хороша ты, — он вдруг замолчал и провел пальцем по ее щеке. — Кожа нежная какая. И уста небось сахарные. — колдун неожиданно нагнулся и впился в нее поцелуем. — Аж, голова закружилась, — выдохнул он.
Потом провел рукой по шее, перешел на тело, огладив грудь. Девушка съежилась, а колдун продолжил свое путешествие.
— Грудки ладненькие, люблю такие, животик мяконький. Горячая какая. М-м, а может ну его к лешему, демона этого, уж больно хороша и непорочна.
— Я порочная, — воскликнула Белава, пытаясь откатиться в сторону. — Я уже целовалась.
Волх расхохотался.
— Вот бы у той же Желаны такой только порок был.
— Не смей меня трогать, порву, — начала угрожать юная чародейка.
— Это как же? Обернуться ты не сможешь, веревки не пустят, руками не помашешь, пальцами, как твой мастер не щелкнешь, взглядом ты еще плохо владеешь, только мелочи всякие им делаешь. Нет, ромашка моя чистая, ничего ты мне не сделаешь.
— Силу заберу. Кто ты будешь своей силы?
— Нет, не сможешь. Моя сила из подземного мира идет, от Хозяина. Захлебнешься, пока пить будешь. — Белава бессильно заскрежетала зубами. — Да ты не бойся, не трону я тебя. Девственницы они больше силы дают при жертвоприношении. Придется только помечтать, — и он вздохнул с искренним сожалением. — Ты уж на меня зла не держи, надо мне тебя демону отдать.
— Мне не надо, — не согласилась девушка.
— Да я понимаю, понимаю, конечно. Но своя рубашка ближе к телу, так что и ты меня пойми. А сейчас я тебя опять сознания лишу, а то хлопот с тобой не оберешься.
— Не надо, — Белава заискивающе посмотрела ему в глаза. — Больно же.
— Знаю. А Желане, думаешь, не больно было, когда ты ей голову отгрызла? То-то, а я тебе только дубинкой по голове.
Он размахнулся, и девушка снова уплыла в темноту.
Змейка скользила с невероятной скоростью. Скоро за ней успевали только альвы, Радмир и оборотни, которые не уступали в скорости даже альвийским коням. Поэтому остальные шли за чародеевым светящимся клубком, который катился по следам ускакавших вперед и позволял держать скорость, которая не грозила вымотать лошадей в первые полчаса езды.
— Она ведет нас к капищу! — крикнул Радмир, распаляясь азартом погони.
— Что за капище? — спросил Гнет.
— Древнее, брошенное. Его когда-то какой-то волхв запоганил, а потом Великий Огонь был, люди отсюда ушли. Похоже беловолосый там своего демона призывать будет.
— А Белава жертва, — сказал Баэлиан, и Радмиру показалось, что на него вылили ледяную воду.
— Он убьет ее, — то ли спросил, то ли утвердил он.
— Да, друг мой, — мрачно кивнул Вералон.
— Мы успеем, витязь, — рыкнул медведь и прибавил ход.
Белава очнулась в этот раз от холода. Голова не болела, но веревки по прежнему стягивали ее. Но почему же так холодно? Она попробовала пошевелиться и поняла, что лежит на камне… голая… совершенно, если не считать все тех же веревок. Рядом стоял Волх и с интересом рассматривал ее.
— Хороша, — снова сказал он. — Я не удержался, пока тебя раздевал, прости.
— Что?! — она задергалась, но веревки крепко держали.
— Шучу, шучу, — засмеялся колдун. — Только погладил, но везде-е-е.
— Убью, — пообещала Белава. — Вот только освобожусь и убью.
— Буду ждать, — рассмеялся он.
Колдун отошел от нее и крикнул что-то на языке черников. Девушка завертела головой. Оказалось, что она лежит почти в центре большого круга. По краям круга стояли на коленях черники с бубнами в руках, их было двенадцать. Перед каждым стояла чаша и лежал кривой нож. За их спинами раздавалось глухое рычание, и чародейка поняла, что Звери держат черников в страхе, потому они так послушны воле Волха. В середине круга, рядом с жертвенным камнем, где лежала сама девушка, был выложен черными камнями еще один круг, вокруг Волх начертал странные символы, которых девушка не знала. Она выгнулась и увидела почти такую же чашу, как и у черников, только золотую, и такой же нож, в виде полумесяца. Белава вздрогнула, но уже скорей от ужаса, чем от холода. Однако, и холод все больше захватывал ее существо, заставляя зубы стучать. Она закрыла глаза и призвала силу огня, стало теплей, но веревки даже тлеть не начали. Она выругалась про себя.
Между тем, черники взметнули бубны и начали отбивать ритм, Волх вернулся к ней и встал в изголовье.
— Прощай, красавица, — сказал он. — Жаль, что приходится губить такую как ты, Желану мне жалко не было, честно. Но так уж вышло.
И он бросил горящий факел в маленький круг по центру, огонь быстро заполнил круг целиком. Колдун помолчал, вслушиваясь в ритм, а потом начал читать нараспев заклинание на гортанном языке демонов. Когда он останавливался, шаманы черников повторяли за ним последнее слово слаженным хором. Над малым кругом воздух вздулся плавящимся пузырем, и Белава заскулила от ужаса. Удары в бубен стали чаще, слова звенели, отражаясь от них. Первая вибрация отразилась от стенок первого круга и сошлась в одну точку в центре маленького, потом прокатилась еще одна волна, и еще, все учащаясь, становясь агрессивней.
Белава смотрели на шаманов и видела, что они впали в транс, глаза их закатились, тела задергались в диком ритме. Волх пропел последнюю фразу, и она громом разнеслась над старым капищем. Шаманы схватили ножи, нагнулись над мисками и махнули ножами себе горлу. Девушка закричала…
Змейка продолжала лететь вперед, все громче заходясь от шипения.
— Она в опасности, она в опасности, — твердил Радмир, бросая взгляды на вспыхнувший перстень. — И меч это знает.
